Лето заканчивалось.
Дни всё ещё стояли тёплые, благодатные, и такими обещали оставаться ещё, как минимум,в течение грядущего сентября; однако Патрику, который слушал город так, как слушал бы человека, казалось, что наступление осени городом осознаётся как неизбежность. Город волновался, как море в грозу - слухи о тревожных событиях докатывались даже до Церкви Бахаи. Ничего конкретного не произносилось, но люди явно были чем-то обеспокоены и напряжены, особенно в гетто.
Кажется, в сентябре должны были нагрянуть какие-то важные выборы в правительстве. Может быть, все эти беспокойные настроения были как-то с этим связаны. Может быть, и нет. Но Патрик был склонен, так или иначе, считать, что с наступлением осени волнения улягутся: как создания Природы, люди поневоле перенимали её законы.
Осенью страсти в природе утихали. А значит, должны утихнуть и в городе - во всяком случае, на это можно было надеяться.
А пока этого не произошло, церковь оставалась незыблемой тихой гаванью, маленьким островком мира посреди моря тревог. Казалось, внешний мир не оказывал на церковь никакого влияния: внутри, за дверьми храма Бахаи, всё оставалось неизменным.

С каждым днём Патрик узнавал о приютившем его городе всё больше - и с каждым днём оказывалось, что предстоит ему узнать впредь ещё больше. У города были свои тайны, свои светлые и тёмные стороны, и Патрика завораживала эта бурная жизнь, плескавшаяся здесь во всех направлениях.
Он беседовал тем утром об этом с одним из братьев, и видел, что тот считает его наивным даже для священника Бахаи, но видел так же и то, что последователи Бахауллы, жившие в городе, отличались какой-то непостижной деревенским церковникам мудростью, происходившей, вероятно, оттуда же, откуда брала начало энергия всех прочих горожан.
И как раз когда Патрик думал поделиться этой мыслью о мудрости с этим братом, он увидел, что через всегда открытые настежь двери прихода кто-то несмело проскользнул в залу. В Церкви Бахаи в эти дни было не слишком много посетителей, и каждому были рады - так что Патрик повернулся лицом ко входу, чтобы взглянуть на пришедшего и предложить свою помощь.
Он узнал её сразу - и как было не узнать? Лицо молодого священника осветилось радостью, будто он встретил старого друга, и он поспешил к девушке, чтобы её поприветствовать.
- Джессика! Это ты, дитя. Здравствуй.
Он пожал её руку обеими ладонями, улыбаясь: с тех пор, как Джессика ушла в тот раз, он не мог за неё не беспокоиться. И тогда она сказала, что вернётся, когда всё закончится - Патрик гадал, действительно все её сложные дела благополучно разрешились. Хорошо бы, если так!

Патрика не могло не радовать то, насколько лучше Джессика выглядела в сравнении с прошлой их встречей. Очевидно, яд успел вывестись из крови, и девушка восстановилась полностью после постигшей её беды - так, по крайней мере, казалось на первый взгляд. Она была здорова, но, что ещё важнее, она больше не исходила отчаяньем и безысходностью. Это позволяло надеяться, что всё страшное для действительно оказалось позади, и что его молитвы - он не забывал своего обещания просить за неё и за её врагов у Господа - всё-таки возымели воздействие.
Он отвёл девушку чуть подальше от входа, чтоб не мешать другим служителям церкви и возможным прихожанам, чуть мотнул головой в ответ на её вопрос, по-прежнему улыбаясь,
- Если тебе ещё понадобится помощь, ты всегда найдёшь её здесь, будь в этом уверена. Быть может, я могу  сделать что-нибудь ещё для тебя? Если пожелаешь, к примеру, могу выдать тебе настойку для поддержания сил. Или, может быть, нуждаешься в совете?
Он ощущал её лёгкую вину, её сомнения - но ничего столь разрушительного, как в прошлый раз, и Патрик решил считать это благим знаком.
- Всё ли у тебя хорошо теперь? - Патрик взглянул на неё с искренним участием. - Быть может, я не прав, но мне показалось, что ты уходила отсюда... будто бы на битву. Будто бы на войну, от которой я не сумел тебя отговорить. Позволишь поинтересоваться твоими делами нынче?

Отредактировано Patrick Sonyar (2016-02-20 06:07:07)

Оказалось, что ничего всё-таки не закончилось для Джессики, вопреки его надеждам. "Война продолжается" - как ужасно это звучало для мирного человека! Патрик сочувственно покачал головой и, предложив Джессике присесть на одну из скамеек, сам сел рядом: похоже, беседа предстояла непростая.
Пока он слушал девушку, лицо его сделалось задумчивым и печальным.
Он видел груз бремени на её плечах, почти непосильного, и не знал, как этот груз снять, позволит ли она, возможно ли это в принципе. Она призналась ему тогда, что она убийца - но сердце его болеть за неё не перестало.
- Неужто нет выхода? - он заглянул ей в глаза, всей душой желая ей помочь. - Ведь не может быть так, чтобы не было иного пути... Я помню, я уже задавал этот вопрос, однако, если позволишь, задам его снова: что, если я попробую поговорить с теми, кого ты почитаешь за своих врагов? Я - или любой другой брат. Кроме того, если ты нуждаешься в убежище, где ты будешь в безопасности, церковь всегда готова предоставить тебе убежище здесь, дитя. Ты можешь жить здесь, сколько захочешь, в жилом корпусе всегда найдётся свободная комната, и неужто тебя станут здесь искать люди с недобрыми намерениями? Никто не ищет беглецов в церкви. И добрая женщина, которая забирала тебя тогда, - у Патрика "добрыми" были, как известно, все по умолчанию. - Ведь она твой друг, или я ошибаюсь? Быть может, она способна предоставить тебе убежище лучше, чем церковь, ежели не желаешь оставаться здесь? И тот страж порядка, о котором ты упоминала в прошлую нашу встречу, разве не в силах он помочь? Свой крест каждый несёт сам, это правда, но это ведь не значит, что ты должна справляться со всем в одиночку, Джессика.
Он взволнованно замолк, всё ещё вглядываясь в её лицо.
- Что касается прощения... - добавил он тихо, вновь в знак поддержки накрыв её ладонь своей. - Оно есть всегда. Главное - искать его. Не отчаивайся. Всё ещё можно изменить. Ни для кого из нас не бывает всё кончено, если только сам человек того не захочет. Всегда есть выход, я в это верю так же, как в самого Бога.

Отредактировано Patrick Sonyar (2016-02-27 03:05:27)

Патрик молчал, внимательно слушая, и тень печали и тревоги с каждым словом омрачала его светлое лицо всё сильнее.
Он слушал и понимал, что был ещё слишком наивен, слишком молод, чтобы постичь все сложности этого мира. Он был недостаточно мудр, недостаточно просветлён, чтобы найти какое-то действительное решение в той ситуации, в которую попала Джессика. Что же ей посоветовать? Имел ли он, в целом, право на то, чтобы советовать что-либо ей, чьи испытания были куда суровее тех, что выпали на долю ему?
Казалось, он был здесь совершенно беспомощен. Патрик ощутил настойчивую потребность посоветоваться со старшими братьями и со священными книгами, чтобы найти необходимый Джессике ответ; однако он знал, что, пока он советуется, события её жизни не будут стоять на месте. Война продолжается, сказала она. На войне никогда не бывает времени для философствований.
Он вдруг осознал, что она пришла сюда не искать помощи, потому как решение ей было уже принято. Она сожалела - он чувствовал. Сожалела - но не собиралась отступать.

Что он мог сказать ей? Довериться Богу? Это сработало бы для него самого - даже в той ужасной гипотетической ситуации, которую она описала. Его вера была сильна, так сильна, что, если бы на храм напали, он всё ещё пытался бы нести эту веру людям. И, скорее всего, умер бы в процессе. Он понимал это - то, что божественный свет не пролился бы на церковь, чудесным образом воскрешая павших или изгоняя злоумышленников прочь. Понимал и то, что молитвы не укроют её пропавшего друга щитом против человеческого оружия, как не укроют и саму Джессику.
Но он не мог и смириться. Сказать ей - иди и убивай, выгрызай свою жизнь зубами, как зверь, спасай своего друга, иди и воюй, пока всё не кончится и пока тебя не оставят в покое. Он просто не мог. Это противоречило бы всему, что составляло его веру и его мир.
Он не мог сказать ей - да, в некоторых случаях можно лишать человека жизни, если он утратил человеческое. Некоторые из тех, кто исповедовал религию Бахаи, могли бы это сказать. Могли бы подтвердить, что если женщина, которая приходила сюда за Джессикой, и впрямь совершила всё это - то она действительно не заслуживает прощения.
Но не он. Ему было жаль всех: и Джессику, и её друга, и женщину, ставшую ей врагом, и всех, кто в этой истории был с той или иной стороны замешан, и жителей этого города в целом, и людей всего мира, живущих в столь непростые времена.

- Прощение есть, - наконец повторил Патрик твёрдо, поднимая глаза. Он всё ещё держал Джессику за руку. - И не от людей зависит, получишь ли ты его. Я не скажу, будто оно зависит от Бога - оно зависит от тебя самой, Джессика. Только сам человек может решить, что для него праведно, что - нет. И, когда мы понимаем это для себя, в следующем мире становится шагать чуть легче. В следующем - ещё легче. Я буду верить в тебя. Я буду верить, что твоё сердце найдёт верный путь. Просто... помни о том, что дорог много. Всегда - много. Даже если ты видишь только одну. Даже если если именно к этой дороге ведут все указатели. Всё равно - всегда есть другая. Я... пожалуй, я не могу тебе сказать, в чём эта другая дорога заключается: я слишком мало знаю и о тебе, и о сплетении твоей судьбы. Но кто ищет - тот всегда найдёт, вот, во что я верю. Как бы труден и долог ни был поиск, в итоге он окупится. Нужно только не переставать искать, - он печально ей улыбнулся уголками губ. - И что бы ты ни сделала... что бы ни решила... возвращайся, хорошо? Мы будем говорить снова. Искать путь вместе. Прощение есть всегда. И выход тоже.

Отредактировано Patrick Sonyar (2016-03-08 03:27:34)

Похоже было, что убеждать Джессику в наличии у неё выбора действительно было бесполезно. И, может быть, на данном этапе всё действительно упиралось в "рельсы", в неотвратимость, складывающуюся из всех нюансов человеческой сущности как таковой, из характера самой Джессики и из желаний Судьбы.
Патрик не верил в "злой Рок". Но он верил в волю Божью на Земле. Возможно ли... что здесь и в самом деле частично было предопределено такое развитие событий? Не  полностью, и всё же...
Должен быть во всём этом смысл. Смысл, который, вероятно, не дано было ещё постигнуть простым смертным. Патрик уповал на это - отчаянно и убеждённо.
К Джессике потянулись от него зелёно-голубыми лентами спокойствие и надежда, разбавленные тёплыми оттенками поддержки, уверенности. Взамен он забирал её беспокойство, снимал тяжесть неизвестных ему, но, очевидно, неприятных воспоминаний и дум.Забирал её эмоциональную усталость и чувство обречённости. Всё это лишь наполовину имело отношение к его сознанию - скорее, Патрик просто пытался инстинктивно помочь хотя бы так, если не мог помочь словами и действиями.
- Это всегда испытание, - произнёс он. - И ты справишься с ним. У тебя сильная душа, Джессика. И эта душа будет бороться, за твою жизнь, за твоих близких... за то,чтобы продолжать это путешествие. Твоим бедам уже положен где-то впереди конец, знай это. И выбор, который ты сделаешь - каким бы этот выбор ни был - должен тебя к этому исходу приблизить. Так или иначе... всё должно закончиться. Всё ведёт нас к чему-то - к чему-то, что мы должны осознать для себя, на что мы должны открыть глаза, так человек развивается, так душа закаляется в горниле жизни. Ничто не бывает напрасно... и все твои страдания, рано или поздно, должны окупиться. Верь в это.

Отредактировано Patrick Sonyar (2016-03-21 01:08:40)